Народ

... могуч, как ангел мщенья, неотразим, как вихрь, и страшен, как судьба.

          Когда мне говорят, что тот, кто критикует "Бессмертный полк" (в частности, ВПС) - нехорошее слово, поскольку это-де народная инициатива, а народ - это святое, я отвечаю, что народ ходит на футбол, голосует на Евровидении и смотрит по ящику, как все это обсуждают.

В очередной раз о сближениях между древней общественной теорией, марксизмом и неоконсерватизмом

           Некоторое время назад меня постигло осознание следующей очевидной взаимосвязи: Столетние тезисы: конкретизируя классиков марксизма и неоконсерватизма - как всегда, запоздалое в силу скудости ума и отсутствия любопытства.

          Прочитав рассуждение ltraditionalist, вызваное к жизни этой публикацией (Пролетарии-государственники и крестьяне-анархисты), пришел, в свою очередь, к одному, также нехитрому, обобщению, которе без него не состоялось бы.  Если перевести сделанный в нем вывод о противостоянии "свободных предпринимателей" и "государственной бюрократии" в плоскость теории каст (в сугубо экономическом смысле), получится аналогия или, скорее, параллелизм между общественными интересами и устремлениями каст, взятых попарно: кшатриев и шудр, браманов и вайшьев.  Первые, как раз, и есть бюрократия и пролетариат в современном их виде; вторые - интеллектуалы (в самом широком смысле, включая "интеллигенцию" и "креаклиат") и торгаши от оставшихся еще крестьян до биржевых спекулянтов, "олигархов" (то есть, чисто финансовой, имельческой сволочи, никак не связанной с производством материального продукта).  Архетипическая структура социума повторяет себя на сей раз в гротескном, даже утрированно-абсурдном виде, полностью утратив свою исходную суть (когда комплекс врожденных свойств личности предполагает тот или иной из четырех вариантов адаптации в социуме), но оставаясь неизменной формально.


Postée à l'origine par ltraditionalist sur Пролетарии-государственники и крестьяне-анархисты.

pranava в Столетние тезисы: конкретизируя классиков марксизма и неоконсерватизма говорит, что "без городской среды в целом, то есть без хорошо организованной центральной власти, пролетарию не выжить вообще." Поэтому, естественно, пролетарий выступает за "хорошо организованную центральную власть", чтоб она обеспечивала его всем необходимым. "Само наличие пролетариата обусловлено рационализацией производства и его оторванностью от естественного порядка: жизнью в городах, представляющих собой, по сути, бесплодные каменные пустыни, жители которых полностью зависимы от логистики."

"Крестьянин в этом смысле абсолютно дремуч и аполитичен, будучи почти всецело в плену иллюзии самообеспечения: все, кто пытается обменивать нечто на выращиваемую ими еду и органическое сырье, не производя их самостоятельно, и, тем более, стремится реорганизовать их хозяйство, будут неизбежно подозреваться в нечестности, стремлении к односторонней выгоде. Некоторые крестьяне могут осознавать необходимость власти для обеспечения собственной безопасности, но относиться они к ней будут всегда, исходя из предыдущего тезиса: в зависимости от ее характера - как к жуликоватому "контрагенту" или откровенному врагу. Для крестьянина любая власть нежелательна."

( Read more... )

Еще раз про народ - косвенно и частно

          Просто перепощиваю без комментариев, как информацию к размышлению в связи с предыдущей сегодняшней темой о народе.

          Хотел бы заметить только, что отмеченный уже кое-кем из френдов паразитизм "аристократического" класса того времени (безусловный экономически) совершенно, по-моему, не исключает и не умаляет роли этого класса в создании и распространении стандартов и ценностей, считающихся в настоящее время общепринятыми и сделавших возможным, в частности, осуществление такого небывалого в истории предприятия как Советский Союз с его идеалом человека, весьма близким к таковому развитого феодального сослоовия.

          По отношению к идеалу общественного устройства, четыре традиционные касты (варны, понимаемые здесь исключительно в политэкономическом смысле, с точки зрения выживальческого интереса, а не врожденной психической сущности, с которой все несколько сложнее) делятся на пары, одну из которых образуют кшатрии (во времена Толстого - дворяне) и шудры (пролетарии).  Именно высокосознательная часть воинского сословия насаждала в советское время этот идеал, изо всех сил подтягивая пролетариат до своего уровня, но находясь при этом в резкой оппозиции вайшьям (крестьянам и мелким капиталистам), а также, как не странно, браманам (пресловутой "интеллигенции").

          Все это более-менее развернуто (главным образом, не мною) тут: http://pranava.livejournal.com/112925.html

Postée à l'origine par zeleninsergey sur Граф Лев Толстой - предисловие к 1-му варианту "Войны и мира"

Я пишу до сих пор только о князьях, графах, министрах, сенаторах и их детях и боюсь, что и вперед не будет других лиц в моей истории.

Может быть, это нехорошо и не нравится публике; может быть, для нее интереснее и поучительнее история мужиков, купцов, семинаристов, но, со всем моим желанием иметь как можно больше читателей, я не могу угодить такому вкусу, по многим причинам.

Во-первых, потому, что памятники истории того времени, о котором я пишу, остались только в переписке и записках людей высшего круга грамотных; даже интересные и умные рассказы, которые мне удалось слышать, слышал я только от людей того же круга.

Во-вторых, потому, что жизнь купцов, кучеров, семинаристов, каторжников и мужиков для меня представляется однообразною и скучною, и все действия этих людей мне представляются вытекающими, большей частью, из одних и тех же пружин: зависти к более счастливым сословиям, корыстолюбия и материальных страстей. Ежели и не все действия этих людей вытекают из этих пружин, то действия их так застилаются этими побуждениями, что трудно их понимать и потому описывать.

В-третьих, потому, что жизнь этих людей (низших сословий) менее носит на себе отпечаток времени.

В-четвертых, потому, что жизнь этих людей некрасива.

В-пятых, потому, что я никогда не мог понять, что думает будочник, стоя у будки, что думает и чувствует лавочник, зазывая купить помочи и галстуки, что думает семинарист, когда его ведут в сотый раз сечь розгами, и т.п. Я так же не могу понять этого, как и не могу понять того, что думает корова, когда ее доят, и что думает лошадь, когда везет бочку.

В-шестых, потому, наконец (и это, я знаю, самая лучшая причина), что я сам принадлежу к высшему сословию, обществу и люблю его.

Я не мещанин, как с гордостью говорил Пушкин, и смело говорю, что я аристократ, и по рождению, и по привычкам, и по положению. Я аристократ потому, что вспоминать предков – отцов, дедов, прадедов моих, мне не только не совестно, но особенно радостно.

Я аристократ потому, что воспитан с детства в любви и уважении к изящному, выражающемуся не только в Гомере, Бахе и Рафаэле, но и всех мелочах жизни: в любви к чистым рукам, к красивому платью, изящному столу и экипажу. Я аристократ потому, что был так счастлив, что ни я, ни отец мой, ни дед мой не знали нужды и борьбы между совестью и нуждою, не имели необходимости никому никогда ни завидовать, ни кланяться, не знали потребности образовываться для денег и для положения в свете и тому подобных испытаний, которым подвергаются люди в нужде. Я вижу, что это большое счастье и благодарю за него Бога, но ежели счастье это не принадлежит всем, то из этого я не вижу причины отрекаться от него и не пользоваться им.

Я аристократ потому, что не могу верить в высокий ум, тонкий вкус и великую честность человека, который ковыряет в носу пальцем и у которого душа с Богом беседует.

Все это очень глупо, может быть, преступно, дерзко, но это так. И я вперед объявляю читателю, какой я человек и чего он может ждать от меня. Еще время закрыть книгу и обличить меня как идиота, ретрограда и Аскоченского, которому я, пользуясь этим случаем, спешу заявить давно чувствуемое мною искренное и глубокое нешуточное уважение.

Источник