Вадим Румынский

...Хороший рассказчик нужен после тяжелого дня.
Кто знает руны, как ты, кто, как ты, говорит
С вином из бочонка, с дымом, который идет от огня?

-- Нет, мой гроб опечатан, и крепкая та печать.
Слово ее сильней, но неприлично нам,
Христианам, покойным в могиле, бесстыдно так поступать:
Бродить по земле с живыми, подобно вашим богам.

-- Эй, не упрямься, ты ведь хочешь смотреть опять,
Как колдовской туман густеет у потолка,
Как затвердевший звук между пальцев легко сломать,
Как зажигает звезды невидимая рука,

Как бабочкой-переростком слово слетает с губ,
Крылья с темным узором качаются и скрипят;
Выпьем, что нам за дело, наш Маелори труп
Или живое тело? Тело -- только наряд,

Женщины их выбирают трепетно, как слова,
Франты и офицеры к ним внимательней дам,
Мы ж за этим столом бег столетий следим едва,
Чашу за чашей пьем и терпимы к любым телам.

-- У вас, язычных людей, в глазах колдовской туман,
В ваших сердцах -- узоры могильных плит.
Мне же не подобает рассказывать сказки вам,
Если по воле Божьей я в темноте убит.

-- Эй, Маелори, что с того, если твой Христос
Подослал к тебе убийцу в темную келью?
Боги, как дети, не стоит о них всерьез,
Станешь у них игрушкой, только поверь им.

Наше вино, как их недобрая кровь,
Бродит по жилам, в мозг стучится древними снами.
Нынче ты мертв, назавтра снова здоров;
Нам все равно, поднимайся и выпей с нами.

Мы хотим услышать про горбуна без горба,
Про Конна Сотни Сражений, про Маленькую Головку,
Про Лировых лебедят, как кинула их судьба,
Как Джек, Хозяин Воров, судьбу обмишурил ловко.

И если ты промолчишь, то другие не промолчат,
И будут кружить слова, оседая листвой на ветках
Высоких деревьев, и вырастет целый сад
Узором на окнах, бисером на салфетках.