Вадим Румынский

Habemus papam, как говорится. Но, как бы не случилось нечто вроде nos habebit papa. :-)

Во-первых, я бы обратил внимание на выбранное имя. Оно отсылает, одновременно, к святому из Ассизи, основателю одноименного ордена, и к единственной эпохе, когда оно было популярно - 16-му веку, периоду становления политико-экономической системы "нового времени". Эта эпоха дала, например, не только двух королей Франции, носивших это имя (чего не было ни до, ни после), но также Франциско Хавьера (Франциска Ксаверия) - основателя Ордена Иисуса, к которому принадлежит новый папа. Можно вспомнить также английских Френсисов (Дрейка, Уолсинэма), Франциско Писарро и т. д.

Во-вторых, это имя не иудейское, не греческое и даже не латинское, а исконно германское. Насколько я помню, пап с германскими именами не было никогда.

В-третьих, это первый папа с таким именем, чего не случалось уже очень давно (Иоанн-Павел не в счет, поскольку это комбинация традиционных имен).

В-четвертых, корень "фран(к)" означает не только известное племя, давшее имя Франции. В современном употреблении оно присутствует во множестве слов, означающих "вольный", "свободный", "открытый": от города или порта, до сердца (фр. francoeur, franche; англ. frank, frankly и т. п.).

В-пятых, новый папа латинос и, более того, аргентинец, то есть уроженец, житель и видный политический деятель страны, находившейся и продолжающей находиться под влиянием, если не под полным контролем, недобитой гитлеровской верхушки и ее потомков-последователей. (Во избежание недоразумений: что бы там не говорили германофилы и поклонники наци как таковых, я считаю, что проект свернул не туда, причем, гораздо раньше, чем принято думать. Иными словами, они обосрались не только в экономико-политическом - что бесспорно подтверждается результатами ВМВ - но и в идейном смысле. Впрочем, в "реальной политике" редко бывает иначе: тем реже, чем масштабней или оригинальней явление.)

В общем, это, определенно, послание, а вот, кого и куда, не вполне очевидно, по-моему. :-) Всякие рокфеллеры-там, барухи и ротшильды - это тоже, как говорил Маркс,  "поверхность явления", в частности, потому, что в контексте истории христианства и всей "западной" (а, тем более, мировой) цивилизации они существуют не так долго. Мне интересней, что это значит в борьбе метафизических сущностей, богов, так сказать, и здесь все совсем не так ясно и однозначно.

В бегло очерченном выше ассоциативном поле преобладают ряды, так или иначе связанные с Франциском Ассизским, его идеалами и наследием. Современный Ассизи - не только культовое место, но и резиденция многих, так сказать, восточных сект и школ - от тибетских до индийских. (Оно и понятно: не в России же ради ее "особой миссии" им обосновываться: в Италии гораздо приятней :-).) Среди них, наиболее заметной и в целом влиятельной является традиция крия-йоги Парамахамсы Йогананды, идущая от полумифического Гималайского Бабаджи. Ее отличительной особенностью является прямая связь с христианством через признание Иисуса Христа не только авторитетом, но и учителем в традиционно-индуистском смысле слова, то есть источником традиции и "прямой передачи". Аналогичное представление существует в любого рода, собственно, христианстве. Это обряд хиротонии (рукоположения священников) - символический жест, передающий по цепочке инициатическое прикосновение Иисуса к Петру.

Какой во всем этом смысл? В самом избрании папы и его обстоятельствах, некоторые из которых отмечены выше, мне видится попытка иудео-христианской системы  "оседлать арийского скакуна", путем постепенного устранения идеологических и концептуальных противоречий. Пока это только символическое заявление, но очень уж красноречивое. Решения Ватиканского собора о "диалоге с другими религиями" и "совместном поиске истины" были направлены в ту же сторону, но были несомненной уступкой, проявлением слабости перед лицом повальной ориентализации сознания, сексуальной революции, рокэнрола и прочей либертарианской херни, обесценивающей любые душевные усилия и пускающей цивилизацию по пути наименьшего сопротивления. Сейчас же предпринимается попытка взять ситуацию в свои руки и не просто "модернизировать" католическую церковь заодно с ее догматикой, но сделать это таким образом, чтобы втянуть в ее орбис максимально большое число людей.